Читать онлайн книгу "Пропавшая невеста"

Пропавшая невеста
Мару Мар


После ссоры с парнем Вероника спряталась на лето в дальнем пригороде, на краю леса. Кто же знал, что там она окажется в самом центре мистической паутины родового проклятья, вступит в противоборство с красавицей-ведьмой, будет вести опасное расследование, связанное с колдовством и пропажей невесты… И что именно там Вероника узнает главную тайну, от которой зависит ее собственное счастье. Узнает, но сможет ли выбраться оттуда живой? Фольк-готический роман.





Мару Мар

Пропавшая невеста





Пролог




…Вероника в ужасе смотрела на то, что держала в руках. Сомнений нет. Нечто из тонкого белого атласа с ажурным краем и жемчужной вышивкой оказалось свадебным платьем. Слёзы сами собой катились из глаз, стоило снова вспомнить о разбитых планах на будущее, перечеркнутых недавним выпускным балом.

«В нём меня и похоронят», – мысленно предрекла Вероника.




Глава 1. Жабокруковка




Что ее занесло в Жабокруковку? Прожив без малого двадцать лет в столице, Вероника даже не подозревала о существовании этого пригорода.

Конечно, о Пирогове слышали все, и многие бывали. Как же! Музей архитектуры и быта под открытым небом, киевская достопримечательность! Сельские домики и хатки-мазанки под соломенной кровлей, привезенные из разных областей, обставленные старинными прялками, глиняными горшками, окруженные плетенными тынами, деревянные церквушки и ветряные мельницы. Тут же рядом народные промыслы, магазины сувениров и национальная кухня в настоящем «шинке»[1 - Шинок, корчма – типично украинские разновидности придорожных и сельских харчевен.]. Всё очень этнично, колоритно, строго охраняется сотрудниками музея, идеально подходит для народных гуляний и киносъемок. О том, что рядом, невидимая иностранным туристам и гостям столицы, шумит современная жизнь другого, параллельного Пирогова, мало кто задумывался.



Вероника даже не подозревала, что едет в эту жемчужину национальной архитектуры. Когда родители предложили ей для лучшей подготовки к вступительным экзаменам оторваться от соблазнов города, друзей, интернета и посидеть месяц где-то на даче, она согласилась мгновенно. Даже с радостью, если считать, что в нынешнем подавленном состоянии после выпускного, она ещё способна радоваться. Но хотя бы горькую радость известие об отъезде, подальше от лишних вопросов и случайных встреч, ей точно принесло.

Вероника попросила, чтобы дом родители сняли в самом глухом углу, где поменьше отвлекающих от учебы моментов и любопытных соседей. Собственной дачи или дома в селе у Ковальчуков нет, и сейчас это казалось к лучшему. В дачном поселке всё равно все знакомые, как будто и не уезжала из города. А здесь… да, это действительно глушь. Как заказывала. Самый дальний угол бывшего села Пирогова, ныне пригорода столицы. Кто ж знал, что хутора, на которые делилось достаточно большое и древнее селение, раньше назвались «углы».

Яровцы, Гончарная гора, Сороковая гора, даже свой собственный местный Крещатик! Самая дальняя часть, можно сказать, индустриальный район – Жабокруковка.

Хутора, уж наверное лет четыреста, если не больше, носили эти названия, а вот их улицы до последней советской индустриализации оставались безымянными.

А смысл? В каждом «углу» улица только одна. Не заблудишься!

Только в 1957 году в приказном порядке хуторские обычаи устранили, дав домам новые почтовые адреса, а улицам названия в духе времени: Баррикадная, Лауреатская, Фестивальная… Некоторым повезло получить названия по приметам: Фиалковая, Коренная, Прудовая, Соловьиная, под Соловьиной горой.

Кроме углов, сохранилось полно экзотических местных названий типа урочища Церковище или Соловьиной горы, уже на территории музея, на границе с Голосеевским лесом. Вероника понимала тогдашних «первооткрывателей» пироговских улиц и чувствовала себя примерно так же: за привычной границей твоего знакомого мира открылся совершенно новый мир. Терра инкогнита.

Он всегда был здесь, только тебе до сих пор не довелось переступить этой границы и увидеть другую сторону чего-то, что считалось давно известным. Настолько известным, что казалось скучным и надоевшим. А на самом деле, у тебя всего лишь не было продолжения карты. Граница прошла там, где поставили забор от посторонних глаз. И вот, нежданно-негаданно ты нашла новый лист атласа своего родного города, не виденный прежде.



Правда, в зажатой между железной дорогой и окружным шоссе Жабокруковке, на первый взгляд не осталось совершенно ничего поэтичного, кроме названия. Табачная фабрика, пивзавод, молокозавод, городская свалка – воистину самый дальний угол. Ни свежего воздуха, ни особых красот природы, ни тишины. Хороша дача! Но для Вероники это означало только желанное уединение. Мрачный индустриально-пустынный ландшафт отлично резонировал с ее настроем. Лишний повод не показывать носа на улицу, а учить программу для поступления в университет. Балы у нее по всем предметам высокие, можно выбирать любой факультет. Вот только думать ни о чем, связанным, ни с прошлым, ни с будущим, совершенно не хочется. И, забив голову учебой, Вероника надеялась просто вытеснить из нее все лишние мысли. А куда поступать и что учить ей, по-честному, всё равно.

Закоренелая отличница в ней совсем не интересовалась учебой, любительница природы не страдала от соседства со свалкой, общительная подружка не замечала одиночества – весь известный ей мир подошел к краю и, казалось, рухнул в бездну.

Провалился, как асфальт, затягивающий за собой грузовик и еще половину жилого массива. Вероника ясно видела впереди провал и обрыв. На самом деле, это всего лишь граница. Грань той самой «взрослой жизни», о которой им в школе прожужжали все уши за последний выпускной год.

Раньше она самоуверенно и открыто смотрела в будущее. Ей казалось, стоит закончить школу, впереди ждет самое интересное. И главное – свобода! Возможность выбора! Разумеется, выбор при ее возможностях очень богатый. Стоит руку протянуть – всё твоё!

Так было ещё совсем-совсем недавно.

А что теперь?

Где она теперь?

Кто она?

Бывшая отличница, бывшая невеста в бывшем селе на бывших каникулах. Да! Лето больше для нее не каникулы, не свобода и солнце, а какое-то «междуэкзаменье». Только сдала выпускные, готовься к вступительным. И жёсткие сроки поступления, огромная программа из сложных вопросов, которые никак не удаётся запомнить, сейчас единственный плюс в ее положении. Нет возможности по-настоящему расслабиться, опускаться всё глубже на дно депрессии и тонуть… захлебываясь от жалости к себе.

А всё этот дурацкий случай на выпускном!



*****



– Наливайте полней! Пьем за окончание школы!! – постоянный весельчак, их классный хулиган Олесь требовал, чтобы в бокалах с шампанским было меньше пены.

– Дубец, сядь на место! Ты не в пивнушке! – очень строго одернула его математичка, сухая и трезвая, как алгебраическая формула со скобками.

– Да уж заметно, – проворчал выпускник. – Ваше здоровье, Анна Николаевна!

У родительского собрания имелись тайные планы ограничиться безалкогольным шампанским, создающим праздничную атмосферу только пеной и громким салютом пробок. Но многоопытные завуч и директриса возразили:

– Школьной охране и так предстоит отлавливать ночь напролет по всем закоулкам, в саду и внутри здания компашки старшеклассников с контрабандными бутылками крепких напитков! Незачем их лишний раз провоцировать на хамство, мол, при таком «шампанском» на столе, помолчали бы, дорогие учителя!

Родители не спорили. На общем взносе за выпускной это не слишком отразилось.

Начинался вечер немного скованно. Вальс был данью традиции и выпускным платьям, чтобы юные красавицы хоть вначале торжества смотрелись на танцполе прилично. Сами наряды – дань той же традиции, нарядиться на последнюю школьную гулянку как-то особенно. Правда у многих девочек «вечерние и коктейльные платья» подходили к вальсированию примерно так же, как смотрится на корове бархатное седло с золотыми кистями. Но резкий контраст между праздничной внешностью и школьными буднями всё-таки впечатлял. Мальчики в выпускных костюмах выглядели не лучше, но хоть более единообразно. Мало кто действительно смотрелся привлекательным «молодым взрослым», как оно полагалось на выпускном.

И всё-таки реплики: «Отпад!», «Ну ты даешь!», «Вот так причесончик!», «Какой галстук! Дедушкин?», «Костюмчик заранее для свадьбы сшили?», «Макияж убойный! Он в темноте светится?» – звучали искренне.

В целом, после торжественной линейки, нескольких прочувствованных и занудных речей первых лиц школы, и мелких формальностей, вроде вальса, началась обычная дискотека. Однако накал страстей делал ее особенной. Последней в этих стенах! Как долго они ждали этой отмашки – законного права больше никогда не возвращаться сюда, не сидеть за партой, не слушать всякую чушь и не томиться обреченностью, молясь, чтобы сегодня не вызвали! За отданные годы молодости разве они не заслужили возможность хоть раз оторваться по полной?!

На самом деле… кажется, нет.

– Ведите себя прилично! Не забывайте, вы в стенах школы!

С одной стороны все привыкли, что в этом царстве знаний существуют две параллельные реальности: уроки и перемены. Линейки и праздники, такие как новогодний вечер или выпускной. Но в том и проблема: школа всегда оставалась школой. Это не клуб, не ресторан, не та территория, где веселой компанией собираются люди, знающие друг друга много лет. Здесь собирались учителя и ученики, обычные люди оказывались тут случайными гостями и непременно занимали чью-то сторону. Как ни старались учителя доказывать на неформальных сходках в столовой, что они – тоже люди, и ученики для них – настоящие «молодые взрослые», готовые к выходу на свободу, в это не верилось. Сердце не обманешь, тем более на празднике. Шизофреническое раздвоение личности от конфликта школьных правил и правил веселого отдыха всегда ощущалось.

– А видели, видели, Ковальчучка вырядилась как принцесса!

– Ещё бы! Для нее сегодня настоящий праздник! Экзамены сдала на высший бал, можно расслабиться и порадовать училок своей кошмарной правильностью в последний раз!

Вероника слышала этот шепот и затаенно улыбалась. Она как раз выглядела настоящей выпускницей – легкой, юной, устремленной в новую жизнь и в удачном платье нежного оттенка, летящего силуэта, в противовес многим одноклассницам, одетым в черное или красное. Непременно – обтягивающее, жаркое, с пошлыми сеточками.

И ее парень Роман нормально смотрелся в светлом костюме, и даже неплохо научился танцевать вальс за месяц тренировок. Не говоря этого вслух, старательно делая вид, что просто обязаны танцевать на торжественной линейке и выполняют поручение завуча, Вероника и Рома втайне мечтали, что скоро будут разучивать танец для своей свадьбы. Конечно, родители могут настаивать, что сперва учеба, а только потом… Но помечтать-то можно! Кроме того, последние два года родители отлично знали о планах своих чад и против раннего брака ни разу открыто не возражали. Ромкина бабушка часто вздыхала, не доверяя нравам нынешней молодежи, но потихоньку.

Когда шведский стол был разграблен, разрешенные напитки выпиты и начались танцы, выходить в центр зала рисковали немногие. Парни боялись отказа и смешков, а многие девочки не то что ходить, стояли на непривычно высоких каблуках не очень уверенно. Только Дубец не стеснялся выражать радость буйной пляской, но предпочитал танцевальное соло, а ещё лучше кружок визжащих от восторга поклонниц.

Вероника летала на крыльях. И дело не только в новых итальянских туфельках, которые даже не чувствовались. Она радовалась близкой свободе. И совсем не понимала кислых физиономий соучениц, тусующихся по углам мелкими группками. Они о чем-то шептались, некоторые даже всплакнули, прощаясь с классной руководительницей. Отличнице Веронике ничуть не было стыдно за свою радость. Она даже не пыталась скрыть улыбку, возникающую в ответ на недоуменные взгляды учениц и училок.

«Как? Тебе не жаль расставаться с любимой школой? ТЕБЕ?!»

«Ни капельки!» – хотелось крикнуть Веронике, закружиться на месте и подпрыгнуть на одной ножке.

На нее смотрели сочувственно. Впрочем, одна девчонка в их классе – далеко не отличница – действительно учудила! Она не просто явилась вся в черном, даже с черным вуалевым бантом, смахивающим на траурную фату. Ее ленточка с серебряной надписью «выпускник 20**» тоже была черной – точь-в-точь лента с кладбищенского веночка. Явно Кристинка выкрасила ее сама и уж постаралась – креатив вышел жуткий!

Ей тоже сочувствовали. Надо же, как горюет, бедняжка! Кто бы мог подумать, что этой угрюмой одиночке чего-то жаль в ушедших школьных годах. Кажется, никто, кроме Людки, так и не догадался, что это ее форма ироничной радости. Черный юмор. Вот такая бывает радость!

– Потанцуем? – рядом один за другим оказывались мальчишки-одноклассники и почти незнакомые, из параллельного класса. Вероника не отказывалась, хотя ее приглашали только на медленные танцы. На быстрых они с лучшей подругой Людкой сами прыгали в круге как бешеные козы. И смеялись, смеялись…

Ромчик не скрывал, что не любит шумные сборища и танцы. Но не требовал, чтобы из-за этого Вероника только подпирала стенки или ходила за ним по пятам. Пусть веселится! На нее и со стороны смотреть приятно, даже в толпе.

– Ох! – устало выдохнула Людка после очередной скачки. – Я сбросила достаточно калорий, чтобы позволить себе торт, пирожные и всё, до чего дотянется рука! Что говорит об этом народная мудрость? Лучше передохнуть, чем передохнуть, ага?

– Ага, – жизнерадостно согласилась Вероника. Она тоже раскраснелась и чувствовала легкое головокружение, то ли от шума, то ли от шампанского. – Ты восстанавливай калорийный баланс, а я пойду проветрюсь. Хочу остыть! Жара, как в бане!

– Гуляй, только не простудись. Лучше позови Ромчика, пусть он согреет, если что, – напутствовала ее подруга.

Вероника вняла бы мудрому совету, но нигде в зале и в коридоре Романа не заметила. Спросить мальчишек побоялась: сообразив, что ей нужна компания, непременно кто-то увяжется следом, пропала прогулка! Сегодня она слишком популярна. То ли платье кружится и взлетает так гипнотически, то ли уверенное сияние ее мордашки привлекает мотыльков, только рядом с Вероникой им как медом намазано! Будь это американской школой, ее уже давно бы выбрали королевой выпускного. А неплохо бы! Ведь выбирается всегда пара, а не только девчонка. А кроме Ромы, какие кандидаты? Дубец? Ну, не смешите, в жестко приталенном платье да после банкета смеяться трудно!

А неплохо бы засветиться в коронах напоследок! Это останется в летописи школы, были бы фотки… Могли бы детям показать: вот мол, какая знатная парочка ваши родители ещё до свадьбы! Никто даже не сомневался, что они созданы друг для дружки! Но и так останется в праздничном видео хоть кусочек их вальса. Конечно, смотря кто будет монтировать! Если Дубец или Моторный – не дай Бог смотреть эту оргию! Но пафосный «выпускной фильм» уже заказан профессионалам, так что и приличные фотки и видео всё равно будут.



Покинув вялую «тусовку», Вероника вышла в сад и шла, не глядя куда, увлеченно мечтая, как бы разнообразить и украсить историческую видеохронику. Подсознательно, она искала свободную скамейку, ножки, пусть даже в удобных туфельках, всё-таки не железные! В самый разгар веселья все помнили, что силы нужно беречь: нравится – не нравится, а праздник продлится до утра. Тоже традиция!

Школьный сад, где их класс и многие поколения до них высаживали груши, вишни и яблони, обкапывали кусты и пололи клумбы на весенних уроках трудового воспитания, ночью выглядел вполне романтично. Полянки и невысокие деревца щедро серебрила луна – не хуже, чем в городском парке. Только скамеек мало. Кто не успел… гуляй мимо. Вероника заметила в саду несколько парочек и поспешно отошла, чтобы не мешать.

На плечи ей легли широкие горячие ладони. Парень привлек ее к себе и поцеловал, хотя она пыталась увернуться. Даже не по смеси табака с пивом, по первому жесту, задолго до поцелуя она узнала, что это не Ромка. Рост такой же и пиджак светлый, но и в полной темноте она бы не перепутала!

– Сашка! – она с силой оттолкнула незваного ухажера. Тот покачнулся. Похоже, нетвердо стоит на ногах. Гулял по саду не в поиске романтических приключений, а в той компашке, где тайком курили и выпивали в стороне от бдительных глаз.

– Ты что себе придумал? Считаешь, выпускного без драки не бывает? – громким возмущением Вероника прикрывала растерянность. Всё-таки, ночь, они почти одни и довольно далеко от школы… Услышат ли, если придется звать на помощь?

– Не удержался. Ты такая красивая! – ухмылкой Сашка Моторный тоже прикрывал смущение, и Вероника почуяла его слабину.

– Кто же так делает комплементы? И тем более, так ужасно целуется? Не умеешь, не лезь, если не звали!

– О, так ты и в этом отличница? Научи! Ты же любишь учить всех, кто не просит! Может, я не первый год этого жду!

Вызов? Отлично. Доигралась. Что теперь делать? Вероника нахмурилась, стараясь придать лицу очень грозное выражение, а голос наполнить холодом, дабы пресечь всякие заигрывания.

– Уходи! Не нарывайся, пока я ещё добрая. Но могу и пожаловаться, если не отлипнешь.

– Ромчик? Повезло же дураку… – Сашка как будто всё больше пьянел, прямо на глазах. Или перестал сдерживаться.

– Если знаешь, тем более, чего лезешь?

Он поморщился:

– Не говори как учительница. Так чего, покажешь, как правильно целоваться, или только попусту болтать можешь?

– А чем ты заслужил такую честь? – презрительно бросила Вероника. – Я тебе в репетиторши не нанималась!

– Так и я тебя за язык не тянул! Слово вылетело! Похвасталась, а теперь в кусты? Гм… не в том смысле… Слиться хочешь. Боишься! Коленки аж трясутся! Ты – всего лишь мелкая самоуверенная девчонка, которая, кроме учебников ничего в жизни не видела! Или нет?

Веронике очень сильно хотелось ударить наглеца. Но тогда он точно схватит ее за руку. И не вырвешься. А кричать… всё-таки стыдно. Вот если правда поцеловать, Сашка ошалеет, и она успеет сбежать. Не посмеет он гнаться за ней в школу, там охрана. А посмеет, ему же хуже!

Почти не соображая, что делает, лишь бы он скорее замолк, Вероника подалась вперед и очень зло, но в то же время страстно заткнула ухажеру рот поцелуем. Сашка не просто ошалел, а замер столбом. Снова оттолкнув Моторного двумя руками и прикинув, куда лучше бежать, Вероника увидела в двух шагах от них на дорожке Ромку. Бледный как призрак в свете луны он смотрел на нее… и таких глаз у любимого она ещё никогда не видела.

– Ромчик! – Вероника с облегчением кинулась к нему, одновременно холодея и соображая, что он только что видел. И с трудом удерживаясь от фразы: «Это совсем не то, что ты думаешь!»

– Ромчик, спаси! Прицепился, проходу не дает! Я уже на помощь хотела звать, а тут ты… Слава Богу!..

– Не заметил, чтоб тебе требовалась помощь, – ледяным тоном процедил Роман и слегка повел плечом, уклоняясь от прикосновения растерянной девушки. – Знаешь, как в том анекдоте про маньяка…

– Ты не понял! Это не то… Мы поспорили… – беспомощно пыталась подобрать какие-то удерживающие слова Вероника.

– Уходи. – Он не оттолкнул ее грубо, просто поставил локоть как преграду.

– Куда?! Я тебя искала! Куда ты пропал?

– Ты меня нашла. То есть, я нашел… В общем, извини, что пришел слишком рано и помешал. Продолжайте.

– Дурак ты! – в сердцах крикнула Вероника, бессильно стукнув его по руке, об которую, как о заговоренный щит недоверия разбивались все ее чувства. – Ничего ты не понимаешь!

– Ты права. Но за последние пять минут я значительно поумнел. Жалею… много знаешь, хуже спишь! Но с другой стороны… предпочитаю знать. Иди! До утра времени много, вы ещё всё успеете.

– Что? – тупо спросила отличница. Жаркой летней ночью у нее внутри всё замёрзло и чувств почти не осталось.

– То, о чем мечтают так многие на выпускном. Снова извини, что помешал.

– Ромка! Стой!.. Ромка!..



Он уходил, не оглядываясь.

А она не могла остановить его, только плакала и пыталась задушить клубок рвущихся изнутри змей. Редкий случай, чтобы Вероника не знала, что сказать, не знала, как ответить на несправедливое обвинение. Мерзкий трус Сашка так старался держаться в тени и слиться с деревьями, что она и не заметила, как он растворился. Гад! Трус! Неужели не мог сказать, что случилось на самом деле?! А непогрешимый Ромчик, неужели не мог сам догадаться?! Ну с чего, с чего вдруг она стала бы целоваться с кем-то, если любит только его, дурака такого?!

Но почему-то Вероника никак не могла побежать за ним и всё объяснить. И уж совсем не могла сейчас признаться, что любит его. Хотя считалось, что во взаимных чувствах для них обоих никакой тайны нет, и они не дадут такой ерунде всё разрушить.

Но попытки позже дозвониться любимому не удались, Рома не брал трубку. На смс-ки глухо не отвечал. Возможно, удалял, не читая, с него станется!

В ту ночь Вероника его больше не видела, хотя искала повсюду, упрямо оставаясь на празднике до рассвета. Она даже применила талант настоящего сыщика и шпиона, чтобы убедиться, что Ромчик не пропал бесследно, а благополучно пришел под утро домой после выпускного и даже не передумал поступать в политехнический.

Обо всём в подробностях знала только подруга Людка. И даже она, несмотря на свой неистощимый оптимизм и мощную изобретательность, не смогла почти за две недели помирить друзей. Людка злилась, считая, всё это глупейшим недоразумением.

– Ты должна объясниться! – внушала она подруге.

– Он не слушает, – с убитым видом качала головой Вероника.

– Сделай, чтоб услышал! Думаешь, для тебя главное через месяц поступить в универ? Это – главнее! От этого действительно зависит всё твое будущее!

– Да знаю я, но… Он не хочет меня видеть.

– Ясно, не хочет! Его обидели! Ты должна хотеть! А вы оба упираетесь, как бараны! Точнее, как тупые мегаэгоистичные доисторические ослы! А еще точнее, как осёл и ослица! – уточнила Людка, которая собиралась поступать на биологический, и не могла упустить такое уточнение. – Причем, осёл, конечно, упрямее. Ты должна быть умнее!

– Почему я всегда всем всё должна?! Мне надоело! – отчаянно воскликнула Вероника. И это последнее, на что хватило ее напора. Она разревелась, Людке пришлось ее утешать.

– Дурочка моя дорогая, – Людка гладила подругу по волосам, уговаривая тоном старшей и умной, почти маминым. – Я ж тебя всю жизнь знаю, я плохого не посоветую. Бери ноги в руки, переступи через свою ослиную гордость и поезжай к Ромке домой. Чем скорее, тем лучше, а чем дальше тянуть, тем труднее будет договориться. Обида зацементируется и не пустит! Я с тобой поеду, чтобы он не посмел дверь не открыть, на лестнице подожду… Поедем…

Но тут Вероника уперлась.

Она сделала слишком много шагов к примирению, а Ромка – ни одного. Пусть теперь не надеется, что она позвонит. Кто здесь вроде как мужчина? Кто должен добиваться правды и не отступать перед трудностями? Сам звони, приезжай и проси прощения, что усомнился в ней и прогнал, бросив одну среди ночи в том ужасном саду! И если бы одну – не так страшно. Но там действительно кружила опасность. А Ромочка ее бросил! Тоже мне, жених!

Поначалу Вероника даже в мыслях не могла сказать «бывший» и надеялась, что всё скоро и благополучно разрешится само собой. Но телефон молчал, и постепенно тоска оплела ее сердце прочным коконом паутины.

Ромка отказался от нее. И не стоит, значит, оправдываться. Раз он мог подумать такое, зачем что-то доказывать? Кому? Пуленепробиваемому болвану? Пусть считает так, как ему удобно. Если он так плохо знает свою Веронику, сам виноват! Хотя, ей всё больше казалось, что и она о своем любимом мало что знает. И знакомы с первого класса, и дружили не первый год, пока не поняли, что всё серьезно, а вот – сюрприз так сюрприз. Никогда от него такого не ожидала!



«Разбил ей сердце», «перевернул всю жизнь», «растоптал планы на будущее», – раньше она думала, такие слова пишут только в сентиментальных романах. Но именно всё это она внутри себя и чувствовала, когда откуда не ждали пришло спасительное предложение уехать из дома. Пожить одной, разобраться в своих чувствах или совсем не отвлекаться на них, что может быть лучше?



*****



– Фестивальная, – объявил таксист, подкатив к началу улицы. – Какой номер нужен?

– Спасибо, я здесь выйду, пешком пройдусь, – вежливо ответила Вероника.

– Забыла что ли? Так поищем, нет проблем!

– Спасибо. Мне просто так хочется… посмотреть.

Таксист приветливо кивнул и уехал. Подумал, девочка хочет сделать знакомым сюрприз, появившись, когда не ждали.

Вероника шла по улице Фестивальной, считая дома. Нужно вычислить тот, ключ от которого ей вручил папа. Золотые у нее всё-таки родители! Ничего толком не знают, ни о чем не спрашивали, а чувствуют! Договорились о доме быстро, с хозяевами всё решили, доце – ключ в руки, адрес в зубы, рюкзак на плечи, такси к подъезду, и цём-цём, милая, ты уже взрослая, глупостей не наделаешь, поезжай, учись!

Только сейчас, пройдя шагов сто по незнакомой улице в самом дальнем углу бывшего села, Вероника вздрогнула. А не переоценили ли ее любимые мама с папой? Они привыкли считать дочку самостоятельной, а главное – разумной, серьезной и жизнерадостной! Не перестарались ли, отправив ее одну в пустой дом, где наверное нет возможности отвлечься другими книжками, кроме учебников, и точно нет интернета (она сама поставила такое условие). А вдруг там торчит слишком соблазнительный крюк в потолке, а по вечерам зловеще каркают вороны и уныло стрекочет хор жаб, выматывая нервишки и без того расшатанные за напряженный выпускной год? Не зря ведь местечко прозвано Жабокруковка, небось, не дураки называли! Такое имечко ещё постараться изобрести!

А тут ещё железнодорожная линия рядом. Поезда… рельсы… то, сё… Брр! Лучше даже не думать!

Ну и просто лес вокруг, тоже страшно для нормальных родителей. Места глухие, люди тут живут разные, мало ли… Только на ответственность и осторожность их умной доченьки вся надежда. А доченька-то, как дитя малое, сейчас в любой луже, где воробью по колено, утопиться способна! Разве можно так провоцировать?

Вероника даже слегка разозлилась, и это придало ей сил. Ничёссе реабилитация на природе! Успокаивает так… хоть криком кричи, никто не услышит!



Увидев вместо жуткой избушки с покосившимся сараем на заднем дворе и почерневшим от времени срубом колодца, комфортабельный полутораэтажный частный дом, покрупнее многих других на улице, со светлой современной штукатуркой фасада, Вероника немного приободрилась.

Приключение! Номер совпал, впереди ждут ее собственные владения. Впервые в жизни! Это ведь совсем не то, что своя комната, знакомая до последнего пятнышка на обоях. Пустой дом! В полном ее распоряжении! Целый дом!! Ух ты…

Маленький участок вокруг дома она не рассматривала, сразу открыла дверь – такая железная, новая, с трудом подходящая дачному жилью, скорее, как для офиса или сейфа, но зато, несомненно прочная, – вошла в просторную комнату, огляделась. Вот они ее хоромы на ближайшие несколько недель. Единственная жилая комната. Она же гостиная, она же библиотека, она же кабинет для учебы. Светлый закуток вел на кухню с большой электроплитой, темный закуток отделял занавеской крошечную спальню, куда помещалась только кровать. Правда, широкая, полуторная. Значит, она же – спальня. Или можно считать это дополнительной комнатой. А еще кладовка, встроенный гардероб… Хм, удобства не во дворе, просто Версаль!

И ведь видно, что дом старый, внутри он намного проще выглядит, чем снаружи, но хозяева не поскупились навести на него европейский лоск. Чтобы выгодно сдавать, наверное. Ясно, люди не бедные, сами в городе живут, дом сдают. На дачу это никак не тянет. Или живут здесь, но уехали надолго работать по контракту, вот и сдают, чтобы пустым не стоял.

Единственная странность для современного дома – печка прямо посреди гостиной! Небольшая, выступающая из стены квадратная сплошная труба, внизу со «ступенькой», с одной большой конфоркой и железной дверцей на «брюшке». То ли старинный камин, то ли правда бывшая плита, покрашенная точно так же как стены, незаметная между книжных полок. Похоже, ею давно не пользовались. Осталась от прежних времен.



Вероника пощелкала всеми выключателями, убедилась, что с электричеством всё в порядке, а возле входной двери изнутри есть особый выключатель для внешнего фонаря над крыльцом. Вскипятила чайник, разогрела привезенные бутерброды на сковородке, чтобы расплавился сыр. Микроволновки не обнаружилось, но скорее всего, хозяева просто не оставили такую ценную вещь чужим. Зато двухкамерный холодильник в ее полном распоряжении. Открыв дверцу, временная хозяйка обнаружила десяток яиц, запечатанный бородинский хлеб и нарезанный батон, полпалки своей любимой сухой колбасы, пачку сливочного масла. Пакет кефира и десяток помидоров. Похоже, папа, получив ключ, загрузил небольшой стратегический запас в холодильник, чтобы дочура не умерла с голоду, погрузившись в учебу. Значит, на ужин будет яичница, супер!

Закусив, и сочтя это ранним полдником, ведь для ужина ещё слишком светло, Вероника бросила вещи, открыла окна проветривать – мысленно поблагодарив щедрых хозяев за решетки против воров, закрыла входную дверь и ушла гулять. Хоть и говорила, что природа ее сейчас не интересует, всё-таки интересно выяснить, куда ее занесло ветром дауншифтинга[2 - Сознательное понижение социального статуса. Когда работник отказывается от повышения, миллионер покупает личный остров и живет как первобытный дикарь, когда бизнесмен сознательно меняет часы, машину, виллу или яхту на более дешевые, классом пониже, хотя денег ему хватает на дорогие.Модное нынче как протест против безудержного потребительства, это явление существовало во все века. Отсюда легенды о правителях, оставивших трон и ушедших странничать, и о богачах, раздавших всё состояние на благотворительность, отставив себе ничего, либо прожиточный минимум бедняка.].



Она прошла Фестивальную до конца. Не в ту сторону, откуда приехала – там она уже видела огромные коробки промышленных зданий и черные рельсы, ничего интересного. Вероника хотела увидеть самый край «своего» угла. Почему-то она ждала, что за домами откроются зеленые бескрайние поля, за которыми садится солнце. И была разочарована, упершись в Большую окружную дорогу, опоясывающую половину столичного мегаполиса.

Широченная река асфальта, по которой едут в город тяжелые фуры. Романтика ещё та. Кроме того, – позор любительнице географии, победительнице районных олимпиад, – Вероника ещё не сообразила, что идет строго на восток, откуда солнце может только вставать, никак не садиться там. Обмануло ее золотистое свечение облаков – отражение близкого заката. Когда солнце садится или встает, его отсвет, особенно, когда горизонт прикрыт полупрозрачной полосой облаков, появляется с обеих сторон. И на западе, и на востоке. Называется такой фокус «против зари». Отражение, то есть. Вероника читала об этом в одной из программ с вопросами для поступления, но ещё не запомнила.

То, чему учат в школе, иногда очень трудно входит в обычную жизнь. Потому люди часто удивляются самым простым вещам и явлениям природы или психологии, которые, кажется, должны твердо знать! Но, увы, умение виртуозно угадывать правильный ответ из подсказок в тестах, почему-то не помогает, когда вопросы есть, а подсказок вообще никаких. Всё приходится учить заново, проверяя на собственной шкуре. И такие познания держатся в голове гораздо крепче, вытесняя все сданные тесты.

Из упрямства Вероника прошла ещё чуть-чуть вперед вдоль дороги и заметила между домов зеленую лужайку.

«Вот окраина, которую ты искала, – подтолкнула она себя. – Иди, погляди!»

Это всё ещё продолжалась улица Фестивальная. Плавно повернув, она достигла уже 90-х номеров. Не хило для сельской улицы? Вероника успела забыть, что улица в Жабокруковке всего одна, так что у нее есть еще и третья линия, этот поворот – всего лишь вторая!

Первооткрывательница увидела боковую тропинку среди деревьев и устремилась по ней с азартом отпущенного на волю домашнего йоркшир-терьера, привыкшего ходить только на поводке. Она шла на звук лягушачьего хора, уверенная, что впереди будет озеро или болотце. Кроме лягушек, слышались женские голоса, так что казалось, жабки вторят им, а не просто перекрикивают друг дружку. За деревьями открылась полянка, а не ней небольшой длинный пруд. На пригорке за прудом две местные девчонки, помладше Вероники, плели веночки и негромко пели:



Ой, на краю леса, леса

За селом,

Там гуляла парочка

Ве-се-ло.

Ой, на зоре-зореньке

Ра-зош-лись,

Только месяц их до дома

Про-во-дил…



Безошибочным чутьем раненого сердца Вероника уловила грусть в пении девчонок. Видно, им самим ещё не с кем так весело гулять до самой утренней зорьки. Или, по крайней мере, сегодня не с кем. Для кого же они плетут веночки? Будь в Пирогове какой-то праздник, они бы пошли на гуляние, а не сидели максимально далеко от него. Или их родители не пускают? Вероника не слишком обращала внимания на народный календарь: когда там Русалочья неделя, а когда Ивана Купала, кто их знает? Только знаменитую самую короткую ночь летнего солнцестояния в этом году пропустить не смогла: чёртов выпускной! Тоже традиция!



Возле пруда, где за жабьим хором почти терялась девичья песня, Веронике нравилось. Здесь спокойно. И грусть золотого вечера, и протяжная народная песня с ее простыми переливами подкармливали ее печаль, в то же время вбирая ее в себя и действуя обезболивающе. Когда кто-то разделяет твои чувства, всегда легче.

Вероника, правда, сомневалась, что вдохновенно орущие лягушки грустят, но их вибрирующее вопли резонировали в ее душе, прямо до пупырышек. От волнения или от вечерней сырости руки покрылись гусиной кожей. Вероника потерла предплечья, чтобы согреться.

Благодаря Людке, она знала, конечно, что орут в прудах не жабы, а лягушки, причем только самцы. Это их брачные серенады, так что, в отличие от поющих на берегу девчонок у лягушек личная жизнь удалась. Впрочем, будь они абсолютно счастливы – молчали бы в тряпочку. То есть, в водяной лопушок. А пока подруги не пришли, можно и покричать. Кстати, Жабокруковка всё-таки названа в честь этих крикунов, а не жаб. Просто по-украински лягушка – жабка, а собственно жаба называется иначе: ропуха. А крук – это ворон. Вероника подняла глаза к верхушкам деревьев, рассчитывая увидеть там парочку смоляных силуэтов. Нет, воронов пока не видать. Хотя, судя по названию, жаб и воронов тут положено встречать чаще, чем всех других жителей вместе взятых. Вот людей здесь на нескольких квадратных метрах полянки всего трое, считая и Веронику, а лягушек никак не меньше двадцати. Пока сходится. Почему же ни одного ворона?

– Кру! Кррру! – как по заказу раздалось сверху.

«Ух ты! Это же не птичка, а летающий слон! Как его ветки держат? Интересно, а здесь все желания сразу сбываются?» – со скрытым ехидством подумала Вероника, заранее издеваясь над собой: «Вот дурочка, размечталась!» Но скучавшему в депрессии юному организму нелогично хотелось чуда.

«Вот бы Ромка приехал сюда за мной!» – быстро пожелала Вероника, зажмурившись и сжав кулаки, словно обороняясь от собственного здравого смысла. Понимала, что желание безнадежно, но спешила загадать, пока бесцветное тоскливое настроение снова не одолело ее.

– Круу! – как-то укоризненно каркнул ворон, тяжело взлетел и пропал за деревьями. Словно предупреждал о чем-то. Мол, что ж ты, мать, желание на невыполнимую ерунду потратила! Я же помочь хотел. Ты бы ещё луну попросила. А говорили, отличница, умная должна быть!

Вероника пожалела, что позволила горьким мыслям отравить ее сельскую идиллию. Она снова сосредоточилась на золотом небе и почти неподвижных верхушках осин и акаций, живой стеной отделяющих улицу от полянки с прудом. Эх, если бы в мыслях поставить такую стену, чтобы ничего не видеть и не слышать. Хочешь заглянуть – тогда пожалуйста, а без спросу чтобы ни одна жаба… мысль не проскочила!

Она смотрела и смотрела на облака, их края желтели и наливались солнцем, будто жарились. А потом стали аппетитно румяниться розовыми боками, когда солнце спустилось ниже. Лягушки притихли. Девчонки-певуньи давно убежали, в просвете между веток повис тонкий месяц. Только по нему Вероника сообразила, что запад совсем не там, где она думала, а ее интерес к цвету облаков – чем дальше, тем более гастрономический, а не художественный. Румяные, пышные, они напоминали зажаристый омлет и намекали: пора ужинать!

Выйдя на улицу, на обратном пути Вероника ещё полюбовалась настоящим закатом. Оказывается, прежнее буйство золота – всего-навсего отражение, искусственное и мелкое, как выкопанный на лужайке пруд. Во всех смыслах расширив свой горизонт, «дачница» вернулась в дом, уплела омлет с помидорами, и только собиралась забраться на диван и для приличия почитать что-то по программе, как пронзительно запищал телефон.




Глава 2. Что там на чердаке?




«Мда, это хуже, чем крики жаб, – недовольно подумала Вероника. – Нужно сменить сигнал».

– Привет! Куда ты пропала? – исключительно жизнерадостно затрещала Людка. – Встретила в магазине твоих, мне сказали, ты ушла в монастырь, или в подполье… или просто решила землянку в лесу вырыть, я толком не поняла. Но пока у тебя не отобрали последнее средство связи с огромным миром, и, главное, со мной, рассказывай!

Тон подруги не терпел возражений. Отвязаться, сказав: «Знаешь, созвонимся завтра, я читаю вопросы по географии!» – от нее не получится. Да и не хотелось. Родной Людкин голос успокаивал получше жабьих серенад. Она умела подколоть Веронику так, что та, даже из самой глубины депрессии не могла не ответить, и волей-неволей немного отталкивалась от дна.

Услышав план «самоизоляции», Людка немедленно стала над ним, мягко выражаясь, иронизировать. Хотя против самого отъезда «на дачу» не возражала.

– Глянь-ка, в твоем захолустье даже связь берет! Или ты на крышу влезла, чтобы сигнал поймать? Кровопийцы не загрызут?

– Издеваешься, мы в одном городе, вообще-то находимся! Почему бы тут связи обрываться? И комаров вокруг нет. Я в доме, так же, как ты! На диване сижу!

– Удивляюсь, что не лежишь на печке! – хохотнула Людка. – Это мы-то в равных условиях? Когда я сижу на балконе в крутом спальном массиве столицы, на пятнадцатом этаже, куда даже комары не долетают, а ты – в дальнем углу Жабокруковки? Без воды, без интренета, с удобствами во дворе?

– Кстати, все удобства в доме, включая интернет, наверное. Я нарочно не брала смартфон и ноут, чтобы не отвлекаться. Так что проверить не могу. Но, судя по остальным приметам, тут всё на уровне. И вообще, видела бы ты это «село»! Над каждой развалюхой спутниковая тарелка торчит, ездят на внедорожниках, со всех сторон сплошная цивилизация, даже тошно! Хорошо хоть я живу среди частных домов, а то проезжала тут всяких монстров из стекла и бетона, сверкают так же нагло, как в центре!

– Ой, и что там сверкает? Офис городской свалки?

– Пивзавод, кажется.

– Ого! Тогда я тебе даже завидую. Весело живешь! Только окошко на ночь плотней закрывай, мало ли какие пары в атмосфере, еще отравишься, кошмары приснятся. И с утра пивное похмелье будет! – Людка хихикнула и спохватилась, перешла на тревожный тон: – А скажи, у тебя там подвал или чердак есть?

– За домом точно какой-то каменный сарай есть, то ли гараж, то ли погреб. Там замок висит, не знаю, что внутри. А подвала вроде нет. Только кладовка. Хотя лестница наверх есть. Я не проверяла, там жилой чердак или склад, или просто выход на крышу? Ещё не лазила.

– Так чего ты ждала весь день? Жаб и воронов считала? Чердак это же для фильмов ужасов первое дело! Вернее, второе. Подвал всё-таки лучше… Но! Я слышала, в сельских домах на чердаках часто хранят гробы. Новенькие, на всякий случай, вдруг пригодятся, а тут уже твой размерчик готов, чтобы долго в очереди не стоять. У тебя на чердаке гроба нет?

– Прекрати, глупости молоть! – почти взвизгнула Вероника. Ей впервые показался пустой дом неуютным, слишком большим и… чужим. Со своими тайнами, о которых она понятия не имеет. Ведь дом точно очень старый, только снаружи на нем тонкий слой евроремонта. А что внутри?

– А на мельницах живет нечистая сила, – не унималась Людка. – Ты же где-то возле Пирогова, да? Там точно есть мельницы!

– Все они от меня очень далеко, не увидишь, как ни подпрыгивай, даже с крыши, – хмуро ответила Вероника. – Перестань, ты нарочно меня пугаешь?

– А как же, это ж весело! Мне-то ничего не грозит, я у себя дома! А ты всё-таки проверь чердачок, мало ли…

– Не сейчас ведь! Куда я на ночь глядя полезу, это и правда страшно!

– А зачем тянула до темноты? Непонятно что ли, новый дом нужно хорошенько осмотреть, а ещё лучше побрызгать святой водой, прежде чем рискнуть спать в нем!

– Это мысль, – оживилась «дачница». – Мама мне дала немножко святой воды, чтобы по углам побрызгать. Без тебя я чуть не забыла! Спасибо, сделаю.

– А чердак?

– Завтра, – равнодушно зевнула Вероника, явственно поняв, что не прочитает больше ни абзаца из подготовки к экзаменам. – Спокойной ночи!

– И тебе сладких снов, – Людка чуть не ляпнула что-то про гадание на жениха, но вовремя прикусила язык. Шуточки не должны переходить границ дружбы. А она как раз хотела подбодрить подругу, а не запугать ее перед сном.



Но ее звонок имел двойной эффект. Вероника обошла все углы со свечкой и святой водой, перекрестила все двери и окончательно уверилась, что дом теперь принадлежит ей. Но мысль о чердаке засела занозой. Глянув вверх на темную скрипучую лестницу, временная хозяйка решила: все открытия связанные с чердаком потерпят до утра. Пусть там хоть дракон заперт, нечего к нему лезть среди ночи. Ну а если там хранятся останки всех семи жен Синей Бороды местного разлива – тем более.

Вероника легла в кровать. Комплект простыней и наволочку она привезла с собой, это тоже успокаивало, создавало домашнюю атмосферу. Но заснула она далеко не сразу. Постоянно прислушивалась ко всем звукам снаружи. И в конце концов открыла занавеску, отделяющую большую комнату от спального закутка. С улицы проникал рассеянный свет фонарей, полной темноты не было.

Вероника сонно следила за шевелением теней по углам, прислушивалась к скрипам старого дома. Это было уютно и нестрашно, так же как далекий редкий лай собак. А вот непонятный звук, долетающий откуда-то с улицы, не то чтобы пугал всерьез, но слегка напрягал.

Кви-илли… кви-илли…

Тонкий тихий скрип стального шарнира. С таким звуком вращается ржавый флюгер или жалуются на свою нелегкую жизнь качели. Флюгера на крыше точно нет. Но, возможно, Вероника просто не заметила подходящую железяку на соседних домах. Или у кого-то во дворе есть качели. Вот они и скрипят. Только, с чего бы? Детям давно пора спать, ветра нет. Если на них качаются и шепчутся в темноте влюбленные – час от часу не легче, от такой картинки разве заснешь? Нет, пожалуй, тогда скрипело бы громче и чаще. Будь во дворе колодец, так могла бы поскрипывать ручка, только раскачать ее некому. Даже ветер не смог бы. Железная ручка тяжелая…

Скви-и-лли…

Жалобно так, будто плачет.

Что бы это ни было, заржавело оно точно от слёз. От небесных, конечно же, от дождя. Или наоборот, слишком жаркое солнце выпило масло, где должен бы тонуть мерзкий скрип?

Кви-илли… кви-илли..

Ужжжжас! Прямо в зубы заходит. Главное, скрип казался смутно знакомым, будто напоминал о чем-то из детства, кроме качелей. Ночной скрип… Пока Вероника перебирала варианты, что могло так певуче пищать, и прислушивалась, странный звук затихал. Но врывался в ее полусон снова, в самый неподходящий момент. Будто нарочно стараясь разбудить. Она уже почти слышала, как нечто, поющее, будто очень легкое колесо, вращаясь от неслышного ветерка, выговаривает: «Ты не спи… ты не спи…»

Кви-илли… Ты не спи…

Как ни странно, именно понимание этих слов стало убаюкивать Веронику. Как будто кто-то другой останется на страже ее сна, неспящий, будет охранять ее. И уговаривает себя и ее: «Я не сплю… А ты – спи…»



В этот момент новый звук заставил Веронику вздрогнуть и подскочить на кровати. Она почти заснула, под песенку «Кви-илли», но внезапно очень четко и очень близко расслышала шаги. Легкие, такие вдалеке не услышишь!

Будь это торопливый топот маленьких ножек, Вероника списала бы его на что угодно: на сон, на ёжика во дворе, на барабашку в кладовке, наконец! Но то были шаги. Человеческие шаги. Скорее всего женские. Или воровские. Они уверенно тихонько прошли через комнату от кухни к двери и больше не повторялись. Но Вероника, холодея от страха, ещё долго сидела, всматриваясь в темноту и прислушиваясь. Не решалась лечь на подушку и закрыть глаза.

Дело ведь не в шагах, они могли и присниться, дело в чужом присутствии! Сперва крошечный страх шевельнулся холодной улиткой где-то между лопаток от шуточек Людки, когда из подсознания пробилась неприятная мысль, что Вероника в доме совсем одна. А теперь – ничего подобного! Она ЗНАЛА, что сейчас не одна. В этой комнате только что кто-то был. Вероятно тот, кто считает себя званным гостем, а то и законным хозяином! И решил напомнить «захватчице» ее место. Сиди, детка, за шторкой и не высовывайся, не твой это дом!

Прошептав просьбу защитить ее, Вероника широко перекрестила сразу всю комнату от края до края. И решительно легла спать. Напомнив себе, что в одном она всё-таки хозяйка: не понравится ей, нет проблем уехать домой. Деньги, конечно, заплачены вперед, но ведь можно договориться вернуть их, если что-то пойдет уж совершенно невыносимо. Скрип? Шаги? Треск старых досок? Это далеко не смертельно! Стоит вспомнить, какие концерты иногда закатывали соседи, любители громкой музыки, почти заглушающей крики семейных ссор и грохот бьющейся посуды. А тут что? Спать почти не мешает. Нужно только привыкнуть, отвлечься…

Кви-илли… Кви-илли… Я не сплю… А ты – спи…

Эта знакомая мелодия показалась Веронике защитным заклинанием. Оберегом от других страхов. Под нее девушка и уснула.



*****

Старые ступеньки отзывались под ногами тревожным скрипом. Словно старались удержать Веронику от следующего шага. Даже слегка корчились: «Не ходи, не наступай, провалишься! Шла бы лучше обратно!»

Но их слабые уговоры не могли остановить первооткрывательницу. Подниматься по лестнице на чердак было немного жутко. Полумрак не рассеялся слабой лампочкой снизу, а если есть выключатель наверху, возле чердачной двери, так до него ещё поди доберись в темноте! Поэтому Вероника шла со свечкой. Огонек трещал и качался, постоянно попадая в какие-то сквозняки, тянущие из щелей снизу. Их дыхание холодком ловило Веронику за ноги.

«Не ходи… видишь, холодно тут, и темно, и вообще ничего интересного… Возвращайся в нижний дом, где для людей место, а не для духов».

Вероника упрямо шла, крепко держась за перила. Она чувствовала все внешние и внутренне холодки, понимала голоса старых ступеней и колебания свечи. Но оставить всё как есть, не заглянуть на чердак уже было страшнее, чем идти туда.

Наконец она остановилась перед дверью. Замка и засова нет. Доски старые-старые, толстые, плотно пригнаны, пропитаны какой-то темной морилкой от жучков, не покрашены даже, могли так сто лет простоять и не рассыпаться. А ручка новая. Такие ставят обычно в детских, кругленькая такая. Чтобы открыть, нужно повернуть.

С легкой дрожью Вероника коснулась ручки, сжала ее…

И тут словно что-то ударило в голову изнутри. Даже волосам стало больно, а по ушам хлестнул крик:

– Не открывай! Не открывай!! Не открывай!!! – истошно взвыл кто-то внутри нее.

Вероника от ужаса рефлекторно только крепче сжала круглую ручку и повернула.

Дверь на удивление тихо и легко отошла. Провалилась, и щель тьмы между ней и косяком стала расти…

Свечка метнулась от чердачного сквозняка и погасла.

Темнота резко толкнула Веронику в лицо и разбудила.

«Дачница» проснулась с колотящимся сердцем. Пара глубоких вдохов и рассветные сумерки вокруг быстро привели ее в чувство. За окном уже светло, но солнца нет, ещё очень рано. Сможет ли она снова заснуть после такого?

В ушах ещё звучало надрывное «Не открывай!».

Странно, что голос совершенно чужой. Даже во сне Вероника удивилась, что сама разрывается между страхом и любопытством, а голос внутри заходится от злости, требуя отойти от двери. В нем звучит… ненависть? И, возможно, глубоко скрытый страх, что Вероника всё же откроет заветную дверь.

Тот, кто ее пугал, этого не хочет? Отлично! Она сейчас же поднимется на чердак. Только сперва позавтракает.

Решив немедленно встать, Вероника пару минут походила по дому, заглянула в окно, на часы… зевнула. И спокойно завалилась досыпать, минимум, до восьми.

– Слышала я, что в деревне встают рано, с первыми петухами… – бормотала она, натягивая выше носа простынку. – Но чего-то я не помню, кричали уже петухи, не кричали… Не могу я после такого ужаса стразу встать, нужно постараться увидеть другой сон, получше. Тогда и день пройдет веселее…



*****

Страшный сон не повторился, Вероника проспала ещё пару часов без видений. По городским меркам встала всё равно рано, но чувствовала в себе силы и уже привычный азарт первооткрывательницы. Слабые шевеления воспоминаний о жутком сне, нервный холодок она прогоняла мечтами о том, как расскажет о новом приключении Людке. Так что втайне ей даже хотелось, чтобы на чердаке нашлось нечто особенное. Пусть в куче старого хлама обнаружится что-то интересное, старинное, ценное… только не страшное!

Взбодрившись, освежившись, позавтракав двумя помидорами и горячими бутербродами, Вероника снарядилась в поход на чердак.

Во-первых, убедилась, что телефон, способный служить фонариком, заряжен так, чтобы не погас в самый страшный момент. Во-вторых, вместо шлепанцев зашнуровала спортивные тапочки, более подходящие для лазанья по чердакам. И ещё прихватила пустой пластиковый пакет – вдруг находка окажется такой интересной, что придется утащить ее вниз. А завернуть пыльный артефакт во что-нибудь надо?

С полной уверенностью в успехе Вероника подошла к лестнице и вызывающе глянула вверх. Вот, сейчас, я тебя одолею, и нечего мне скрипеть и занудствовать! Не послушаю! Потому что бояться нечего. Сейчас это МОЙ дом! И начала быстро подниматься, точно так же крепко держась за перила, как и во сне.

И вот тут случилось необъяснимое.

На лестнице днем света снизу хватало до самой двери на чердак. Вся решимость Вероники осталась при ней, но тело слушалось с такой неохотой, словно она переступала ногами на большой высоте. Ноги двигались очень скованно, с огромным трудом шагая на следующую ступеньку. Она шла сквозь невидимую преграду из плотного холода. Будто воздух вокруг резко застывал от ее прикосновения, как желе в холодильнике. Только настоящее желе стынет часами, а на лестнице атмосфера густела мгновенно. Стоило коснуться воздуха, согнуть ногу и проталкивать ее вперед.

На физике им показывали похожий опыт. Очень насыщенный раствор оставался в колбе прозрачным, пока ее не встряхнешь. Тогда мгновенно жидкость ощетинивалась кристаллами… уже не важно чего. Главное, кристаллы – длинные колючки, шипы, а тут – невидимое желе. Холодное настолько, что кожа на ногах морщилась.

Что-то невидимое пружинило, не пускало, ноги подгибались, неуверенно держа Веронику, словно могли в любой момент соскользнуть со ступенек, уступив мягкому напору. Она держалась в основном руками. Перила, в отличие от ступеней, как будто не возражали против ее подъема на чердак. Лестница постанывала, не так громко, как во сне, хуже, что она пружинила, то проваливаясь под ногами, то взбрыкивая, как живая.

Вероника остановилась передохнуть.

– Ух, кажется, по скользкой змее идти и то удобнее! – шумно выдохнула она, и топнула ногой: – А ну, прекрати!

Удивительно, при топанье нога становилась легко и твердо. Для верности Вероника ещё пару раз решительно придавила своенравную лестницу, прежде чем рискнула продолжить подъем.

Эффект «желе на краю крыши» прекратился, как отрезало. Глянув на ручку, Вероника отметила, что та на удивление точно такая круглая, как во сне, и старая дверь, судя по порогу, действительно открывается внутрь. Стоило коснуться ручки, искры полетели из глаз, так что она пару секунд не видела, куда идти, словно ладонь задела оголенный провод. На самом деле, разглядывая ручку, Вероника отвлеклась, на секунду отпустила перила и всё-таки оступилась. Не упала на лестнице, а здорово приложилась локтем о стену, вдоль которой шла. Нерв стрельнул искрами из глаз, руку словно прошило током.

Второй раз сжав ручку чердачной двери, первооткрывательница почувствовала сомнения.

– А если там действительно что-то неладно? Я, похоже, прошла все ловушки снаружи. Но внутри… всё дело в том, что внутри? Если я ещё обо что-то споткнусь и потом не смогу спуститься, кто мне поможет? Ах, да, телефон со мной, он заряжен, всё хорошо…

А если там и правда что-нибудь жуткое? Ну, не гроб, конечно… И мумия – вряд ли…

Да хоть бы и десять гробов, чего их все так боятся? Это всего лишь большой узкий ящик… Никто не боится ящиков, тем более пустых… Или закрытых… Если, конечно, они тебя сами не трогают…

Продолжая сеанс интенсивной психотерапии на тему: «Крыса – это всего лишь белочка с лысым хвостиком, почему все любят пушистых белочек, но боятся крыс?» – Вероника повторно поискала выключатель, надеясь, что на чердаке должна быть хоть самая малюсенькая лампочка, но – увы.

«Ладно, только не паниковать. Что я чердака никогда не видела? Да я даже крыс не боюсь! Теоретически, белка куда опаснее! Белка скачет у вас над головой и должна бы представлять большую угрозу, чем крыса, бегающая внизу. Дался вам этот пушистый хвостик! Всё дело в черном пиаре – репутация крыс, как разносчиков чумы и вредителей перебивает все доводы разума.

А гроб? Это действительно, всего лишь ящик странной формы. Если он пустой и без самозакрывающегося замка, как в дорогущих новых моделях, для живого он совершенно безопасен. Совершенно безопасен…

Совершенно…

О, господи!!!»

Она повернула ручку, толкнула дверь и замерла на пороге. Внутри был самый странный чердак в мире, непохожий на все возможные ожидания.



Что обычно хранится на чердаках? Всё, что не влезло в кладовку, кучи старья, непонятного хлама, который не выбросили сразу, считая, что зачем-то он ещё пригодится. Старая садовая мебель, сломанные лампы, иногда шубы или перины – радость мышей и моли. Всё валяется как попало, куча коробок, ящиков, старье, дозревающее до стадии антиквариата, и то, что наоборот, состарилось новым, оставшись неиспользованным, слишком его берегли. Как сервиз, подаренный лет пятьдесят назад на свадьбу бабушки. Куда же его на стол, слишком красивый! Подождем особого случая… И ещё, естественно, пыль, занавеси из паутины, как говорит Людка, «интерьер старинного замка». Запах старых досок и плесени. И ещё там сушатся грибы, травы, и от мусора ступить некуда, пробираешься как по баррикадам…

Два последних условия и тут соблюдались. Под потолком, как летучие мыши, висели вниз головками пучки сухих трав, а пол покрывал толстый слой кристалликов хрустящего нетающего снега, на который было страшно ступить. Он сверкал так, что пришлось щуриться от неожиданности.

Свет шел на чердак через круглое окошко, но светлые стены и белый пол создавали ослепительное впечатление. Вероника недоверчиво потянула носом. Ей вспомнилось где-то слышанное, что искусственный снег киношники раньше делали из нафталина. Он блестит и хрустит очень подходяще для зимней сказки, но запах!.. Чердак в старом доме, конечно, «нафталиновое» местечко, но не настолько же!

Нет, не нафталин. Во всей Жабокруковке не найдешь столь свежего воздуха, как на этом чердаке. Пахнет далеким морем и, немножко, грозой. Ага, это соль! Воздух как в соляной пещере. К счастью, не так холодно.

Вероника осторожно-осторожно пошла вперед по соляному ковру. Больше всего странный чердак напоминал святилище. Соль и травы должны отгонять злых духов, беречь того, кто тут молится. Не хватало только сотен свечей по всем углам. Зато большой ящик был! И действительно в человеческий рост!

К счастью, не гроб, старинный сундук. Он стоял под противоположной от входа стеной и кроме него, пучков сухой полыни, соляного ковра, ничего больше на чердаке не было. Ни пылинки, ни соринки, ни случайно оброненной в прежние заходы сгоревшей спички… НИ-ЧЕ-ГО.

Как могла Вероника не подойти и не заглянуть в сундук, тем более, что крышка в нем без замка? Разумеется, не могла. Подошла и открыла, без всяких предчувствий. Скрипнула и откинулась тяжелая крышка. Внутри лежало свернутым что-то белое, лунно поблескивающее на сгибах.

Парадная скатерть? Атласное одеяло? Нет, что-то легкое, поменьше…

Ночная рубашка? Слишком красиво вышита жемчужными бусинками…

Платье! Конечно, платье… Шикарное… Как будто современное, выше колен, даже представить невозможно, сколько такое стоит?..

О, нет! Оно же…

Свадебное.




Глава 3. Тайна платья




Слёзы сами покатились из глаз. Платье задело свежую рану. И так подло, нежданно!

Чтобы развернуть наряд, Вероника достала его из сундука и держала на вытянутых руках. Из подола что-то печально зашуршало и посыпалось на соляной пол. Вероника испуганно подхватила платье, думая, что жемчужная вышивка распустилась и падают бусинки. Но это были те же очень крупные кристаллики каменной соли, как на полу.

Удивительно, в пачках, из магазина, большие кристаллики редкость, а здесь только крупные, не песчинки. Словно кто-то нарочно просеивал соль, отбирая кусочки побольше и побелее. Платье внутри тоже было «законсервировано» солью. Может, поэтому казалось идеально новым, только-только с иголочки, будто его и примерить не успели…

Вероника придирчиво рассматривала свадебный наряд. Фаты в сундуке не нашлось, тем не менее, принять белоснежное платье за коктейльное никак невозможно.

Определить, насколько оно старое, когда сшито, по фасону не удавалось. Фасон – дизайнерский, скорее всего, это платье единственное в мире. Ну, облегающее, укороченное спереди, с фигурным вырезом на груди, везде по краю ажурные фестоны… Не на тонких шлейках, а красивые рукава-колокольчики выше локтя. На какой-нибудь Парижской выставке так и сто лет назад могли сшить, и в прошлом году оно бы стало сенсацией высокой моды. Откуда это чудо «от кутюр» в Жабокруковке?!

И главное, ни малейшего дефекта, ни единого пятнышка, самой мелкой дырочки, распустившейся ниточки, оторванной бусинки или страза Вероника углядеть не смогла.

Это огорчило ее ещё больше. Самое незначительное пятнышко делает свадебный наряд негодным для торжества по всем правилам. Веронике хотелось, чтобы платье оказалось старым, или пусть новым, но отложенным как испорченное. Но зачем его хранить с такими предосторожностями, если оно уже «бывшее»?

Объяснение лишь одно: это платье ещё ждет свою жертву… То есть, невесту. У настоящих хозяев дома подрастает дочь или внучка, которой кто-то решил подарить дорогущее платье. Может быть, отдал своё, счастливое, или купили заранее. Вот и хранят его. Чем не логичная версия?

Да совсем нелогичная! Кто же шьет такое платье заранее, даже не представляя, кому оно пригодится или понравится? Разве что хранит своё для потомков, ничуть не боясь, что необычный фасон выйдет из моды. Но, вообще-то, если на платье совсем нет следов носки, не логичнее продать его за хорошие деньги, чем хранить неведомо сколько лет, неизвестно для кого?



Вероника сейчас думала о другом. У нее дома нет свадебного платья, хотя планы такие были. А у некоторых подруг, даже из ее класса, тем более, у старших девчонок, такой странный наряд иногда в гардеробе встречается. Его покупают «на вырост», по случаю, неизвестно зачем или получают по наследству от старших родственниц. Втайне надеясь, что раз уже платье есть, то и повод надеть его вскоре найдется. Быть свадьбе! Не годится ему лежать без дела, вещь яркая, хочется в ней показаться.

Кроме того, Вероника знала, что в разных клубах и культурных учреждениях типа консерватории или школы искусств, несколько раз в год проводятся настоящие балы, не то, что их выпускной. Туда ходят танцевать в том числе в свадебных платьях, наиболее подходящих для полонезов и вальсов. Так что у тех, кто занимается в клубах танцев, может совершенно не быть планов замужества, а платье без дела не гуляет.

Но есть и третья, самая жуткая примета. Ее Вероника вспомнила сразу, а другими мыслями только уговаривала себя не думать то, что думалось само, против воли. Если девушка умерла, не сыграв свадьбу, а наряд невесты уж почему-то в ее гардеробе нашелся, он без труда превращается в идеальный саван. Потому что продать платье при таких трагических обстоятельствах не получится – суеверные все, не купят. Обманывать – страшно, вдруг, накличешь ещё какое-то горе, своего тебе мало? Вот и хоронят несостоявшуюся невесту в том, в чем не удалось ей покрасоваться при жизни. Именно такую роль на себе сейчас Вероника и примеряла.

Стряхнув гипнотическое притяжение свадебного наряда, она поспешно бросила его обратно в сундук и захлопнула крышку. Словно платье могло выскочить и силой надеться на нее.

От почти незаметного соляного запаха начала кружиться голова. В конце концов пещера даже с очень чистым здоровым воздухом, это почти что склеп! А сундук действительно похож на гроб. И в нем так и поджидает наивную «дачницу» белый саван…

Стоп машина! Хватит! Она явилась исследовать чердак? Так не успокоится, пока не обойдет его весь! А потом будет думать о жуткой и прекрасной находке.



Вероника подошла к круглому окошку. Совсем круглое, как иллюминатор на корабле, только перечеркнуто крестообразным переплетом. Красивое. Как открыть? Почему-то сбоку вместо петель забит в стену толстенный штырь. Ручки нет… неужели никак не открыть? Оказалось, окошко поворачивается горизонтально. Вероника случайно толкнула его сверху, и круглая рама провалилась на улицу, чуть не прищемив первооткрывательнице руку.

«Ого! Вот как ты открываешься», – Вероника повернула окно как столик, оценив оригинальность конструкции и порадовавшись своей сообразительности. Высунула нос в окошко и вдыхала утренний воздух, далеко не такой чистый и прохладный как в «склепе» за ее спиной, но более приятный сейчас. Живой.

Крыша дома напротив, повыше того, где жила Вероника, самого высокого на ближайшем участке улицы, полыхала красным железным покрытием под черепицу, как пожарное ведро. Из внушительной трубы шел дымок.

Странно… отгрохать такую домину и не поставить современную плиту? Или хозяева пользуются настоящей печкой для готовки особо натуральных блюд? Сейчас многие увлекаются всем натуральным, органическим, может быть, уже доказали, что еда разогретая на плите не идет ни в какое сравнение с полезностью той, что разогрета на печке? Всего можно ожидать от борцов за здоровый образ жизни.

Веронике встречалось много свидетельств, что хлеб, испеченный в настоящей печке, картошка в мундирах из костра, чай из котелка «с дымком» обладают неповторимым вкусом, никак не похожим на домашние продукты. А сама домашняя кухня не сравнится с магазинно-фабричной. Но лично Вероника хлеб в печи не пекла, к парному молоку нежных чувств не питала, а всю прочую еду делила на вкусную и невкусную, независимо от происхождения, поэтому сравнить по-настоящему не могла. Не спорила с друзьями, тем более, с друзьями родителей, но не особо верила. Фанаткой диет и подсчета калорий себя не считала, ела всё, что нравится и фигура ничего ей на это не возражала. Вероятно, нравилось домашней девочке ещё не самое вредное.

Дымок из соседской трубы потянул в сторону Вероники. Она принюхалась – ничего съедобного, кажется, жгут листья или бумагу. Неплотно прикрыв окошко, «дачница» оглянулась на сундук, молча, с важным видом хранящий свое сокровище. Заметила выступ кирпичного угла среди дощатых стен, сообразила, что это труба «ее» печки. С независимым видом, стараясь не давать воли тоске, еще покружилась по пустому чердаку, похрустела ковром из соли, сорвала пучок низко висящей травки – убедилась, что это действительно горькая полынь, чернобыльник. Повесить обратно не смогла и, не зная, что с ней делать, сунула в пакет и взяла с собой.



*****

С превеликим облегчением вынырнув из соляного «склепа», закрыв дверь и сбежав по лестнице, Вероника метнулась на кухню. Немедленно приготовила ещё чаю, присосалась к большой кружке и постепенно «оттаяла». Через десять минут ее мысли уже могли вращаться не только вокруг зловещей находки, а притягивались к вопросам попроще. Например, почему в доме совершенно нет сладкого?!

Вот с чем ей пить чай? Ни сушки, ни слойки, ни конфетки какой-нибудь, чтобы снять стресс. Действительно необходимо выяснить, где тут добывают что-то питательное и желательно, вкусненькое. Ей учиться ещё и учиться, а какая учеба без шоколада? Мозг без свежих фруктов и сладкого совсем не будет работать. Да, честно, она собиралась с утра трудиться над учебниками, но припасы важнее! Пора собираться в новый поход!

Вероника не хотела признаваться себе, что и без необходимости ее так и тянет сбежать из дома, погулять где-то подальше от того жуткого сундука. Интересно, хоть один мальчик понял бы ее страх? А Ромка? Нет, не надо, никаких мыслей о Ромке! Да она бы и не смогла ему рассказать о своем ужасе, будь они ещё в нормальных отношениях. Всё равно не поймет. Только посмеется. Обзовет ее глупенькой, скажет, что нельзя верить в приметы и… станет легче.

Стало бы. Теперь не станет. «Дачница» уже собиралась сделать новое глубинное погружение в бездну депрессии, но тут позвонила Людка.



– Как настроение? – бодрым голосом армейского сержанта спросила она и надолго потеряла дар связной речи, выслушивая историю экспедиции на чердак. – Ну чего ты сразу о грустном? – наконец перебила она излияния Вероники. – Свадебное платье могло не пригодиться в прямом смысле! Допустим, сшили его пятьдесят лет назад… а свадьба почему-то расстроилась. Допустим, невеста жениха с войны ждала. Ждала, ждала, а он не вернулся! Нет, не умер, неизвестно, пропал без вести. Ну, она ждала, ждала, ждала, а платье лежало. Допустим, он потом вернулся, но она уже растолстела и вышла замуж совсем в другом плате. А это ведь жалко, ты говоришь красивое, оставили для дочки… а родился сын, вот и лежит до сих пор. Или, пусть жених не вернулся, а она замуж так и не вышла. Ну жила, она жила, жила… дожила до того возраста, когда в свадебном платье уже не хоронят, вот и не пригодилось! Не подумай, наверное, она и сейчас жива, но элементарно не знает, куда его деть? Детей нет. Свадьбы у нее не было. Считать его счастливым или несчастливым или просто новым – непонятно. Вот и лежит.

– Меня ждет, – похоронно уронила Вероника.

– Опять ты… Хватит! – рассердилась Людка. – Вместо того чтобы сопли жевать, пошла бы познакомилась с кем-то из местных, и расспросила, в чьем доме ты живешь, и как там у них было со свадьбами?

– Думаешь, это так легко?

– А что сложного? Ты же в деревне! Тут все просто обязаны знать о соседях такое, чего те и сами о себе не знают! – Людка снова смеялась, заражая подругу оптимизмом. Серьезно, она даже на расстоянии действовала как реактор, излучающий уверенность в том, что всё всегда обойдется, если не зевать и не падать духом.

– Не лови ворон, – сурово посоветовала она Веронике. – Иди, погуляй. Да, и шоколадку купи, тебе полезно!

Ну прямо экстрасенс-телепат, а не подруга!

– И… всё-таки загляни туда на чердак ещё разок, ага? – напоследок попросила она. – Посмотри платье хорошенько, не наспех. И опиши или зарисуй подробно, каждую мелочь.

– Зачем?

– Ну а кто нарочно смартфон не взял, я? Ты не сможешь прислать мне фотку, значит, я его не увижу! Ты ведь не брала ни фотик, ни камеру, никаких достижений науки и техники, да?

– Угу.

– Вот и молодец, то есть, дурочка! Ладно, пока, люблю тебя, не скучай! Нарисуй обязательно! Это тебе задание наравне с учебой! Старайся!

– Ладно, бывай, – Вероника тяжко вздохнула и нажала отбой.

В чем-то Людка права. И память для себя нужно оставить, и с местными поговорить. Вообще, это свинство подкидывать в такой хороший дом такие сюрпризы! Если у вас такой особенный чердак, вы б его хоть на замок запирали! Хотя… тогда любопытство Веронику просто-таки сожрало бы с потрохами. И она, умница-отличница, уж придумала бы способ хоть одним глазком заглянуть на закрытый чердак. Зато теперь она точно знает, что там, и снова грустит.

Интересно, почему ее подсознание так пыталось не пустить ее на чердак. Хуже ей стало, оттого, что нашла это платье? Нет, не хуже. Просто реальность снова догнала и напомнила обо всём, от чего она надеялась спрятаться в этом дальнем углу.

Негде ей прятаться. От правды не спрячешься…



*****

Перед выходом за покупками Вероника очень вовремя вспомнила о распечатке карты, лежащей у нее в рюкзаке. До сих пор сверяться с картой не требовалось, а когда печатала, она даже не глянула, куда едет. Взяла с собой на всякий случай, потому что отец настоял. Изучала названия только в такси, от нечего делать. Тогда и узнала, что будет жить рядом с музеем архитектуры. А сейчас карта пригодилась.

– Здравствуйте, не подскажите, где здесь хороший продуктовый магазин? – спросила она у первой встречной тетеньки.

– Арт-молл, что ли? Так это вниз по улице, вон туда. Большой крюк сделать придется, но не пропустишь!

– Спасибо.

«Тут что Арт-молл близко? Вот меня занесло», – думала Вероника, шаря в рюкзаке в поисках карты. Развернула… и тут же поняла ее огромную ценность.

Улица Фестивальная извивалась огромной змеей в три загиба. Вероника поселилась в среднем ряду, вчера она видела верхний ряд, возле пруда, а в другую сторону, вниз изгибался обещанный «здоровенный крюк», ведущий на площадь к огромному торговому центру.

«Нетушки, Арт-молл не годится. Там конечно, есть сладенькое, и ещё много чего полезного, но сегодня я ищу местный магазин! Желательно, чтобы продавцы и покупатели в нем были местные, хотя бы только пироговские, а не съезжались за покупками со всех концов Киева. Или я ничего не узнаю!»

Сверившись с картой, Вероника пошла прямо к железной дороге. Перешла рельсы, миновала большую желтую коробку с красным логотипом – табачную фабрику, и вышла в другой угол Пирогова – Сороковую гору.

Непонятно, от Сороки-вороны это название или от «сорока сороков», главное – тут царит улица Лауреатская, а на ней есть значок продуктового магазина.



«Продтовары» легко удовлетворили кулинарные запросы Вероники. Она накупила многого разного впрок. А попутно завела беседу с молодой продавщицей – блондинкой весьма пышных форм, разбирающейся не только в сладком, но и в местных сплетнях. Магазин сейчас пустовал, продавщица была рада компании и возможности поболтать больше, чем выручке. Правда, родилась она не в Жабокруковке, а на Крещатике, местном, пироговском, конечно, но услышав робкие намеки на какую-то особую невесту с Фестивальной, сразу оживилась и сочувственно закивала.

– Помню, как забыть! Ох, всё село неделю гудело! Это когда Лянка пропала. Уж лет двадцать прошло, я маленькая была, в младшей школе, но бегала с девчонками смотреть платье… И сейчас как вспомню!.. Ничего не забыла!

– Очень красивая невеста была? – спросила Вероника.

– Лянка-то? Красивая. Беленькая такая, стройная… Не как модель, конечно, у них одни кости, а вроде тебя. Только повыше, кажется. Волосы длинные, развевались… Только странная слегка, такая мечтательница… Ну, она кажется, рисованию училась, им художникам полагается быть не от мира сего. В платье-то ее, само собой, никто не видал… Мельком только… Но я думаю, красота была настоящая! Лучше, чем любые теле-девочки на шоу.

– Так разве вы на свадьбе ее не видели?

– Какой свадьбе? Не было свадьбы! В том всё и дело, из-за свадьбы всё! Подробностей не знаю, врать не буду, а только должны они были пожениться. Любили друг дружку – страсть! За ручки держались… Да почти накануне поругались насмерть. А платье уж готово было и стол в ресторане заказан. Вот Илянка рано утром в свадебном платье и босиком ушла куда-то за край свалки, за край музея, к лесу вышла.

Там платье нашли. А она пропала. До сих пор так и не объявилась! Куда ушла? Почему платье бросила? Лето оно лето, но не настолько, чтобы голой-босой ходить! – продавщица возмущенно нахмурилась. Видно, давняя тайна не давала покоя.

– Ее в тот день почти от рассвета всё село искало. Вадим, жених-то, первый от родни узнал и собрал народ. Ой, что было… И ко всем большим прудам бегали, и боялись, как бы она под поезд не кинулась, а как поняли, что следы от Кирпичного переулка к свалке ведут, бабы заголосили… Все считали, убили ее и на свалке бросили. А там разве найдешь? Никогда! Но искали, искали и поняли, что выше пошла, по дорожке к лесу. Там обрыв над свалкой – ещё страшнее, точно – сама убилась! Нет, не нашли. Только платье это на краю обрыва лежало. Никаких следов больше!

Как платье нашли, тут уж полицию вызвали, стали всех расспрашивать, кто последний видел, куда пошла… А мы с девчонками как узнали, бегали к свалке смотреть. Там такие кордоны стояли, оцепление, словно сообщили, что там бомба зарыта! Один раз и такое было… Но тогда нам никак пробиться не удалось. Только одним глазком платье видели, когда его проносили. Красивое такое, не как обычно у невест – клумба из юбок, а гладенькое, как раз по ее фигурке… Эх, давно было… – продавщица мечтательно вздохнула о времени, когда была килограмм на сто легче.

– А жемчужная вышивка на нем была? – уточнила Вероника.

– Бусинки белые точно были. Мы потом ещё долго их находили в разных местах, где Лянка в последний раз проходила. Сотни две, небось, по селу рассыпалось. Бабы все и мамка моя так ругались, так орали, чтоб не смели мы их поднимать! А как не взять, красивые такие, жемчужинки… Всякое про них болтали, мол, проклятье какое-то, да я не слушала, не верю в глупости эти, вот и забылось. Первое дело у наших баб везде порчу аль проклятье искать. Только листик на огороде пожелтеет – ховайтесь, ведьма виновата! Урожая не будет, все с голоду помрем! Так нам ничего с дороги подбирать не разрешалось. А вдруг подброшено, а на нем порча черная! – продавщица засмеялась, колыхая шикарным бюстом.

– Какая ведьма? – уцепилась Вероника.

Но продолжить интересную беседу не удалось. Дверь открылась, вошли несколько мужчин в рабочих одеждах. Вероника не стала ждать, кивнула на прощанье, выскользнула из магазинчика и пошла домой.




Глава 4. Ведьма




«Вот значит как, никто это платье как свадебное не носил, не состоялась свадьба. Но несчастливая судьба на нем точно есть. Пропала его хозяйка, а куда, так и не знают. Или кто-то знает, но хранит тайну. Ещё и ведьма какая-то… Бред!

Но поверить, что то платье хоть полдня валялось на свалке, ещё труднее. Я ведь близко его рассмотрела. И бусинки там все на месте! Выдумают же… Фантазия у них тут богатая, по названиям видно. А французский фасончик для сельского платья – ничего? Имя у невесты какое-то необычное. Иляна, Лянка – это как полностью? Илона, что ли?

Как обычно, Людка права. Надо присмотреться к платью внимательно. Сверхъестественная или нет, есть в нем какая-то тайна. Точно есть!»



Чувствуя, как потяжелел рюкзак от покупок, Вероника брела обратно в Жабокруковку, рискуя получить солнечный удар среди моря асфальта. Всё открыто, как на тарелке. Как здесь можно куда-то пропасть, чтобы никто не видел?

Раз нет тени, нет деревьев, взгляд невольно зацепился за фигуру идущей впереди молодицы в красной кофточке. Она несла тяжелую сумку, тоже будто из магазина, но внутри или поблизости Вероника ее не видела.

Знойная брюнетка, по фигуре – в самом соку, лица не разглядишь, но походка… точно из итальянских фильмов! Как изящно перекладывает сумку из руки в руку. Талия – умереть от зависти, как только не переломится? Но всё остальное очень даже при ней, и по утомленной пластике сытой пантеры видно, что привыкла таскать тяжести, но никогда не забудет показать, что такая жизнь не по ней. Ей бы собственную виллу и яхту… а главное, чтобы мужик настоящий рядом, не как те, что вокруг табунами вьются. Тьфу, глянуть не на кого!

Вся эта жизненная философия читалась в движениях и королевской осанке незнакомки так ясно, словно была отпечатана крупным шрифтом между лопаток. Вероника шла за ней, каждый раз ожидая на повороте, куда та свернет? Но они уже минут пятнадцать шли вместе в сторону Фестивальной, и «дачница» вскоре уверилась, что местная красотка ее соседка.

Интересно, какой номер дома? И удастся ли увидеть ее лицо? Хоть бы оно не оказалось жутко вульгарным или слишком обыкновенным! Со спины дамочка такая красавица, хоть бы не разочароваться!

Отчего Веронике казалось важным, чтобы незнакомка оказалась симпатичной и спереди, она не могла объяснить. Разве что стремлением к мировой справедливости и вселенской гармонии, которых обычно в жизни не наблюдала. Но стремилась всегда.

Они дошли почти до Вероникиной «дачи» и тут… хрясь!

Пока первооткрывательница она же сыщица размышляла, пойдет ли она следом, если дамочка в красном живет дальше по улице, ручка большого пакета не выдержала… Незнакомка уронила сумку с покупками, все пакеты раскатились по асфальту. Вероника сразу бросилась их подбирать, и они столкнулись наконец с дамочкой лицом к лицу.



О!.. Лицо у нее оказалось ещё ярче фигуры. Настоящая красавица: черные брови, светлые глаза, губы – кораллы. Ну, губы, допустим, крашенные. А волосы, кажется, нет. Ей бы в рекламе сниматься. Неважно, что рекламировать, всё равно купят! С руками оторвут!

– Спасибо, милая, – грудным голосом поблагодарила она, когда они с Вероникой затолкали обратно последний пакет гречки и сахара. К счастью, ничего из упаковки не высыпалось. Брюнетка обняла сумку с покупками обеими руками. – А ты чья такая? Не помню тебя, а лицо как будто знакомое…

– Я живу здесь, – Вероника кивнула на ворота у себя за спиной. – Со вчерашнего дня.

– Родня Кравченкам?

– Нет, мы сняли этот дом, пока я готовлюсь к экзаменам…

– А, так мы соседки! – оживилась красавица, кивнув на ворота роскошного дома под красной крышей. – Будем знакомы, помощница! Я – Инна.

– Я – Вероника.

– Красиво. Поступать думаешь? И куда?

– В универ… но еще не выбрала точно.

– Поступишь! – с полной убежденностью кивнула Инна. – Ты ведь умничка, сразу видно. Спасибо за помощь! Заходи, чайку попьем по-соседски…

– Извините, мне домой нужно. Обещала родителям позвонить, и так в магазине задержалась… А потом учиться нужно… времени мало на подготовку.

– Учись, учись, только обедать не забывай! И готовь обязательно что-то кроме бутербродов. А то помню я как сама к экзаменам готовилась… Отощала, скелет-скелетом! А проходной бал всё равно еле набрала. Ни одна учеба не стоит твоего здоровья! Погоди минутку, я быстро. Вынесу тебе кое-что для обеда.

– Нет, что вы, спасибо! – воспротивилась Вероника, но Инна не слушала. Мигом открыла ворота, исчезла во дворе, но довольно скоро появилась на улице, неся в объятьях уже не сумку, а пучок редиски и пару молодых кабачков. Блестящих, таких же, как она идеальных форм, как с картинки.

– Держи, за помощь. Бери-бери, от сердца! Салатик порежь, витамины. А «кабанчиков» пожаришь себе и со сметанкой – милое дело… Сметанку купила?

– Ага, – растерялась Вероника. – Спасибо. Я не думала, что уже такие выросли… Спасибо.

– У меня всегда раньше всех урожай, – скромно улыбнулась Инна. – Теплица хорошая. И клубника ранняя, и «кабанчики»! У людей ещё не завязались, у меня уже отошли. Хорошей учебы, соседка!

Вероника снова не нашлась что ответить, кроме «спасибо». И юркнула во двор. Рюкзак уже порядком оттянул плечи, очень хотелось скорей от него избавиться и попробовать местное печенье.



Начав обед с чая и сладкого, Вероника чуть позже действительно нашла применение и редиске, и кабачкам. Вкусно получилось. Даже удивительно, как приятно есть что-то приготовленное и добытое собственноручно, хоть и пришлось ради еды потрудиться больше, чем в городе. Но и вкус на деревенских просторах, и аппетит, совершенно другой!

Веронику сразу стало клонить в сон от сытости. Но, отругав себя, лентяйку такую, она героически читала до вечера учебники и старалась вникнуть в программы курсов, чтобы выбрать наконец, что сдавать? Но позади мыслей об универе шевелилась неясная тревога утреннего открытия и загадочного продолжения этой истории. А ещё чуть глубже, мечталось доесть кабачки со свежими помидорчиками, сыром и колбаской.

Вот не знала о себе, что така-ая обжора! Неужели правда организм так истощился от всех переживаний, что готов только есть и спать… ну, ещё гулять и болтать о пустяках с Людкой. А насчет истории с платьем надо Инну расспросить, всё-таки соседка. Хотя бы о хозяевах дома расскажет, если пропавшую невесту не застала.

Что-то в мыслях Вероники натянулось при упоминании Инны, какая-то ниточка.

Но тут же лопнула, потому что звонил телефон.



– Ого, у тебя там целый готический роман разыгрался! – завистливо вздохнула Людка, узнав новости о пропавшей невесте.

– Готический? В Жабокруковке? – вымученно пошутила Вероника. И внезапно, услышав, как это звучит, обе даже не зашлись от хохота, а долго совершенно истерически ржали.

Отсмеявшись, вытерев слезы, Вероника досказала о встрече с Инной. Людка почему-то напряглась. Ревнует, что ли, к новой подруге?

– Ты взяла у нее подарок? И съела?! – ужаснулась она. – Совсем спятила? Ты – в деревне, сколько раз повторять, ничего ни у кого не бери, тем более, у незнакомых, тем более, если угощают!

– Да почему? – ответно возмутилась Вероника. – Что за дикие суеверия? Что ты, что продавщица эта… Она, правда, не верит в заклятья и ведьмины козни, но все говорят…

– Что за ведьма? – Людка наверное даже побледнела.

– Не знаю, местная. Которой все бабки боятся. На огороде у них если что не родит… тогда… значит, ведьма нашептала… А вот Инна говорит, у нее лучше всех урожай, потому что теплица, всё по науке…

– Алё, ты себя слышишь? – резко оборвала ее рассуждения Людка.

– Ага, – шепотом ответила Вероника. И тут же возразила: – Да нет! Не может быть!

– Не я это сказала, ты сама догадалась, – хмыкнула Людка. – Запей святой водой, если не поздно. Ох, кому пришла в голову вредительская мысль отпустить тебя одну в деревню?!

– Не помню. Кажется, мне и пришла.

– Камикадзе с Нивок! – снисходительно обозвала ее подруга. – За что ты свалилась на мою голову?

– Не нарочно я, так нам карты выпали, жить в одном доме. Родителей пили, не меня! Эту «дачку» мне всё-таки они сняли, я пока столько не зарабатываю!

– Хватит колобком кататься, слышу я, что ты нифига не боишься. А зря! – зловеще предрекла Людка. – Говоришь, соли у тебя в доме навалом? Посыпь по углам и под дверью изнутри. И вокруг кровати. Да! И ночью никуда не лезь, никому не открывай, что бы ни было! Даже если будут кричать: «Пожар!» Не сегодня, ладно?

– А вдруг правда пожар? Бывает же закон подлости!

– Нууу, тогда не знаю. Тогда прежде, чем лезть во двор, беги на чердак и оттуда из окошка смотри, правда ли горит, и опасно ли для тебя. Лучше, если сможешь, не выходи, пусть хоть весь ваш хутор сгорит!





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/maru-mar/propavshaya-nevesta-67180947/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Шинок, корчма – типично украинские разновидности придорожных и сельских харчевен.




2


Сознательное понижение социального статуса. Когда работник отказывается от повышения, миллионер покупает личный остров и живет как первобытный дикарь, когда бизнесмен сознательно меняет часы, машину, виллу или яхту на более дешевые, классом пониже, хотя денег ему хватает на дорогие.

Модное нынче как протест против безудержного потребительства, это явление существовало во все века. Отсюда легенды о правителях, оставивших трон и ушедших странничать, и о богачах, раздавших всё состояние на благотворительность, отставив себе ничего, либо прожиточный минимум бедняка.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения